Ольга Ружникова. Изгнанники Эвитана.

Глава четвертая.
Сантэя. Тенмар.
Середина месяца Заката Осени.

Что хуже – признать себя негодяем, совершившим огромную подлость, чтобы спасти того, кто не стоил спасения, или попытаться понять бывшего друга? И пойти против всех, кто этого делать не собирается?
Несколько дней Серж просто ни с кем не разговаривал. Ему нечего было им сказать и нечего от них услышать. Ни сочувствие, ни упреки ему не нужны.
Роджер после того, последнего, разговора больше к Криделю не подходил, и Сержа это устраивало. Видеть того, кого совсем недавно считал лучшим другом, было выше сил бывшего корнета...
Кридель сутками лежал на кровати, глядя в стену и мечтая, чтобы ему на голову свалился камень и убил. Или не убил, а тяжело ранил, и можно было долго-долго никого не видеть! И ничего не помнить.
Камень не упал, правда не стала клеветой, а Серж не умер. Не умер, не вырвался на свободу, не вернулся домой, и всё это не оказалось дурным сном!
Они его жалели. Все, даже Рауль.
Первым Криделю перестал сочувствовать Конрад Эверрат. Он честно сказал Сержу на семнадцатый день, что кое-кому пора бы и совесть иметь, потому что в их казарме уже на многих выпадал жребий хотя бы раз, а Анри и Рауль выходили дважды – за тех, кто не мог.
А Серж всё-таки - не Кристиан с его приступами удушья и ничем не болен, чтобы за него другие сражались! И если Криделя не научили драться в армии - то Конрад готов его поучить лично. Или просто морду набить. Потому что они здесь все в одной лодке, и выезжать за счет других подло.
Серж заорал Конраду, что никого не просил выходить на арену не в свою очередь. Эверрат в ответ выкрикнул, что без тренировок Криделя туда попросту не пустят, потому что Анри благороден за троих, и некоторые этим пользуются, не стесняясь!
Бывший корнет хотел проорать что-нибудь еще, он много что хотел высказать... но вместо этого стиснул зубы и тем же вечером вышел на тренировку.
Возможно, фехтование даже отвлечет от мыслей и о Роджере, и о том, что он сам, Серж Кридель, теперь сменил одну тюрьму на другую. Анри спас им всем жизнь... пусть спас, но разве они его об этом просили?! Серж-то уж точно не просил!
Появление Криделя в фехтовальном зале вызвало одобрение в глазах у большинства товарищей по несчастью. Юноша, у которого слегка потеплело на сердце, повернул голову в сторону Роджера. Светлые глаза виконта Николса блеснули неуверенной радостью. Серж отвел взгляд: что он мог сказать бывшему другу?
Уже ближе к середине тренировки Кридель краем уха услышал, как Крис шепотом спросил у Кора:
– Что ты ему сказал?
– Да так – поговорили по душам.
Серж горько усмехнулся. Повернуться к ним и ехидно откомментировать он не мог – противником Криделю достался с медвежьей силой теснящий его в угол Рауль. Этот пощады не даст.
Мэтр Лоу всегда хвалил успехи ученика. Только в армии Серж понял, насколько плохо владеет клинком…
Как же Криделю везло в Восточной Армии! Он тогда еще не был знаком с Раулем Керли!
Длительный перерыв сказался – юноша едва держался на ногах, когда удар гонга положил конец его мучениям.
– Жребий, – громко объявил Анри.
Узкогорлая ваза пошла по рукам. Четверым ее даже не предложили. Скорее всего, тем, кто дрался вчера. Потому что сегодняшних на тренировке нет вообще – с обеда отдыхают.
А затем вазу не поднесли самому Сержу. Юноша уже открыл рот, чтобы возмутиться – сначала не дают, а потом каждый Конрад Эверрат позволяет себе... Рауль, которому как раз вручали пресловутый сосуд с черными и белыми камнями, лишь кулаком погрозил:
– Через три дня – дерись с кем хочешь. А завтра – не идешь. Жребий, – невозмутимо показал он остальным камешек в руке. Зловеще черный.
Серж Кридель, чувствуя себя последним сопляком и вдобавок – слабаком, так и стоял, проглотив язык, неподвижно, пока ваза не попала к Роджеру.
– Жребий... – Ошарашенные глаза, дрогнувшая рука, аспидного цвета камень...
Он что, испугался безопасного боя? Нет, вряд ли... Серж проследил за взглядом Джерри... и едва не отшатнулся от выражения – черный лед! – глаз Анри... подполковника Тенмара! Тот в свою очередь протянул руку к вазе.
– Жребий! – холодно бросил вожак мятежников.
Анри ведь не убьет Роджера, нет? Серж вдруг понял, что не желает бывшему другу смерти. Ни в коем случае не желает! Что бы Джерри ни сделал когда-то, сейчас он – совсем другой человек. Серж знал его до того приговора целых три месяца, и Роджер за всё это время не совершил ни единого дурного поступка! И расстрелять его хотели за попытку спасения женщин и детей! Да это Всеслав – мерзавец, а не Джерри!..
Анри поймет, должен понять!

– Серж, это была моя первая война. Война, где сжигали деревни, стреляли в бегущих, вешали на деревьях мирных людей…
– Мне плевать, кто кого сжигал, стрелял и вешал! Как  т ы  мог это делать?!
– Я сначала и не мог, Серж! А потом... я уже заразился... я стал, как они! Я там порошок хеметский горстями глотал, чтобы не свихнуться!..
– Я не могу это слушать! Зачем ты врал?!
– Серж, я не врал... Я... я хотел всё забыть! Как будто там, в Лиаре, был не я! Я не мог об этом вспоминать!..
– Как ты ж и т ь после этого можешь?!
– Серж, я ведь... я и не хотел... Там, в палатке, помнишь?! Всеслав всё знал. Он нарочно перевел меня в свою армию. Он знал, что я не смогу...
Больные, измученные глаза… А какими глазами Роджер Ревинтер смотрел т а м?!
– Ты мне тогда сказал: "Не рискуй из-за меня, я заслужил смерть"!
– Серж, прости!..
– Я сам во всём виноват. Ты не у меня прощения проси! У Анри хотя бы!..
– И он решит, что я вымаливаю жизнь?..
Серж тоскливо смотрел в темноту, слушая ровное дыхание товарищей. Все спят, кроме него. Или почти все. Может ли заснуть Роджер, понимающий, что это – последняя ночь в его жизни? Анри, собирающийся Джерри этой жизни лишить?
Думал ли Серж, слыша удар гонга, что будет лежать без сна? Да он был уверен, что провалится в сновидения до самого утра - едва его голова коснется подушки!
Как тихо на улице! Деревья не шелохнутся. Дома в месяце Заката Осени по ночам свистят ветра. А утро добавляет пряжи в багряно-золотой ковер из умирающих листьев…
Выйти как-нибудь на арену вместо Роджера? Бред, без жребия Сержа и в амфитеатр не пропустят! Обменяться с кем-то из своих? С кем? Жребий вытянули четверо – Анри, Роджер, Рауль и Кевин.
Потребовать у Анри отдать "законный" бой? Дескать, я еще ни разу не выходил, а ты - уже дважды... Было бы смешно, не будь всё так страшно, но Анри не согласится. От такой удачи не отказываются. Впрочем, Серж совершенно уверен: не достанься Тенмару сегодня жребий, он бы просто взял его у одного из своих... Так что первый же черный камень Роджера всё равно стал бы для него воистину чёрным! Как Анри и обещал.
Рауль не согласится точно. Этот если и поменяется – то только с Тенмаром. Чтобы лично заколоть врага своего обожаемого командира! И точно проследить, не выжил ли "проклятый Николс"!
Роджер? Не согласится, посчитает трусостью. Это раньше он был подлецом, а теперь прикрыться Сержем не сможет. Хотя как раз последнему не грозит ничего. Разве что подзатыльник от Рауля… так тот и Эверрату как-то заехал в лоб. И ничего – гордый лейтенант пережил и даже не обиделся. Чем Серж лучше, чтобы к нему - особое отношение?.. Но Роджер всё равно не согласится. Добровольно, во всяком случае.
Кевин? Немногословный скептик, один из тех немногих, кто умудрился с бывшим корнетом Криделем за все три месяца здесь лишь несколькими словами перекинуться. И ни одного вопроса о родных не задал. Серж его практически не знает. И всё же - если просить, то его...
«Как ты можешь  ж и т ь  после этого?!»
Серж и сейчас такое не понимал. Но как будет жить он сам, если позволит вот так убить друга, и пальцем не пошевелив для его спасения? Ответа на этот вопрос бывший корнет не знал тоже.

Здравствуй, Юг. Край теплых зим и вишневых садов. Правда, к месяцу Заката Осени все вишни давно собраны и превращены в сладкое варенье. А до буйного летнего цветения надо дожить еще полгода.
Было что-то неестественное во всём этом путешествии. Хотя куда уж дальше – одна девица, переодетая юношей и числящаяся в утопленниках, сопровождает другую – ту, что должна была утонуть вместо первой...
Но дело даже не в этом. И причину никак не проходящей тревоги и вновь вернувшейся бессонницы Ирия поняла лишь в Тенмаре – на пороге владений барона Ива Криделя.
Путь растянулся на три с лишним недели - и месяц Заката Осени успел не только вступить в свои права, но и перевалить за середину. В Лиаре в это время уже снег лежит...
А две беглянки ехали среди непрекращающегося багряно-золотого буйства даже вполовину не облетевших лесов. Дорога на юг наперегонки с золотой осенью...
Что ж, всё рано или поздно кончается. Плохо это или хорошо, но впереди – поместье Кридель.
А день сегодня такой хороший… Ни ветерка. И с самого утра ни одно облако не набежало на чуть теплое осеннее солнце. Последний подарок или доброе предзнаменование?
– Что с тобой? – Ирэн с тревогой смотрит на задумавшуюся подругу. За эти недели герцогская племянница, похоже, глубоко и прочно уверовала в знания и ум Ирии, а заодно - и в ее интуицию. Они ни разу не нарвались на солдатский пост. Им не встретились лихие люди.
Большинство живущих в подзвездном мире ищет того, кто готов о них позаботиться… просто кто ж виноват, что рядом с Ирией больше нет такого человека. И уже никогда не будет. А то и сама бы не отказалась. Замечательно ведь, когда кто-то готов помочь тебе просто потому, что считает близким и родным человеком… Размечталась, дурища!
Ладно, змеи с ней самой - хуже, что и у Иден с Эйдой не осталось защитников.
– Лиарские елки и сосны сейчас в снегу, – улыбнулась Ирия, успокаивая подругу.
– А... Так в Тенмаре снега толком и не бывает. Грязь и сырость одни. А меня к вам весной привезли. Так что я сугробов и не увидела...
– Хочешь назад? – усмехнулась Ирия.
– Что ты! – смутилась Ирэн. Она вообще краснела очень легко. – Вот если бы в Словеон или в Ормхейм! Там ведь тоже снег есть...
– Есть, и даже больше, чем у нас. – Думать о Словеоне точно желания нет. – Ладно, судя по тому, что наплела трактирщица - наш дядя живет отсюда милях в семи. А его поместье само к нам не придет. Дернули!
И наездницы вновь понеслись по осенней дороге походной рысью. Как почти весь последний месяц – изо дня в день...