Ольга Ружникова. Изгнанники Эвитана.

Глава девятая.
Сантэя.

– Подполковник, – центурион покачал головой, – я с глубоким личным уважением отношусь к вам, но приказ отменить не могу. Вы уже были сегодня в городе. И у вас через три часа бой. Я не могу выпустить вас еще раз.
За без малого два года пребывания здесь Анри успел убедиться – в таких случаях спорить бесполезно. Слово "приказ" имеет в армии Сантэи почти магическое значение. «Не может» – это значит «не может». Ни один человек не выйдет за пределы гладиаторского корпуса до завтрашнего полудня, кроме как на бой. А наличие в этой проклятой казарме всех гладиаторов проверяется каждое утро. 
Утром – проверка, в полдень – казнь. Ты знал об этом условии, когда принимал решение за себя и других, Тенмар.
Тянуть время бесполезно. Сегодня еще удастся скрыть отсутствие Сержа, завтра утром – уже нет. За одного сбежавшего умрут трое, если бывший корнет Кридель не вернется до утра. И как же прикажете выбирать еще двоих смертников? Жребий кидать, монетку подбросить?
– Анри! – Это, конечно же, Рауль.
– Только не отговаривай, ладно? – поморщился Тенмар.
– Не буду. И ты меня не отговаривай, – четко выговорил Керли.
Как взглянуть в глаза тому, кто только что сказал: "Добровольно умру вместе с тобой"? А как ты смотрел под Ланном, так и здесь гляди. Если бы не ты, Рауль Керли был бы сейчас дома - с женой и детьми.
– Только Шарль должен жить. Тебя, Анри, знаю - не отговорить, но его мы вдвоем заставим. Нельзя оставлять мальчишек совсем без старших офицеров.
Дальше можно не продолжать. Когда их с Раулем пристрелят, единственным толковым капитаном останется Шарль Эрвэ. Николс – не капитан, а одно название...
Вот и решилось.
Анри поднял глаза на Керли. Выговорили они одновременно:
– Николс.
Сынок Ревинтера валялся на кровати лицом к окну. Рауль шагнул было вперед, Анри слегка отодвинул его в сторону, подошел сам, тронул бывшего карателя за плечо:
– Капитан Николс, встаньте!
Тот вздрогнул, прежде чем обернуться. Можешь не вскидываться – не поможет.
Обернулся, сел… В глазах – нет страха, только безнадежность. И то ладно. Тенмар вовсе не был уверен, что сможет убить того, кто молит о пощаде, даже если это - последняя мразь. Но то – убить, а не выкупить его жизнью кого-то из своих. Так что Николсу уже ничто не поможет. Как и им с Раулем. Жаль, что здесь еще Ревинтера-старшего нет - вместо Керли подставить под залп.
– Прошу прощения, – Роджер Николс говорил тихо, но хотя бы без дрожи в голосе, – я полагал, что до боя еще есть время. Я ошибся?
А ему всё-таки не по себе. Иначе бы так четко и раздельно слова не произносил.
– Ошибся! – зловеще пообещал Рауль, свирепо сверля врага темными от ненависти глазами.
Анри про себя усмехнулся. Не знал бы - сам бы не поверил. Роджер Николс – едва среднего роста, тонкий в кости, в больших серых глазах ни намека на наглость или злобу – выглядит явно младше своих лет. Немудрено, что Серж его опекать начал. Глупый щенок – ядовитую змею.
– Капитан Николс! – чеканя слова, произнес Тенмар. – Корнет Кридель не вернулся к назначенному часу в казарму. Если мне не удастся уговорить центуриона или Темного с рогами выпустить нас с капитаном Керли на его поиски - завтра трое гладиаторов будут расстреляны на плацу. Вы войдете в эту тройку.
– Значит, вы меня не убьете сегодня, и я доживу до завтра? – Горькая усмешка искривила уголок рта Николса.
– Доживете! – пообещал Анри. – И не пытайтесь сбежать. Вас не выпустят.
Вот в этом на центуриона рассчитывать можно.
Николс окликнул Тенмара уже у выхода:
– Серж пропал?
– Пропал или удрал! – прорычал Рауль.
– Вряд ли удрал – он предупрежден о последствиях. – Анри искренне надеялся, что это так. И что мальчишке попросту не наплевать на «последствия» для тех, кого он больше не считает друзьями. Если вообще считал хоть когда-нибудь.
Впрочем, шанс выяснить это есть. Не теряя времени. Если очень повезет. Непонятно, какого змея Анри раньше до этого не додумался, спишем на отсутствие мозгов. Последнему ослу ясно, что центурион - тоже виновен. Выпустил мальчишку, поверив слову чести. Меньше виновен, чем сам Тенмар, старому служаке грозит не расстрел, а увольнение, но всё же...
– Я знаю, как выйти в город.
Анри впервые видел, чтобы Рауль оборачивался столь стремительно:
– Что?! Издеваешься, да?!
– Как выйти в город мне и подполковнику Тенмару.
– Если ты задумал удрать...
– Рауль! – Одергивать друга в присутствии врага нельзя, но тут особый случай. Анри наглухо закрыл дверь комнаты и вплотную подошел к Николсу. Керли не отставал, по-прежнему готовый разъяренным медведем кинуться в драку.
– Капитан Николс, я вас слушаю.
– И почему это я не гожусь?! – прорычал Рауль.
Роджер Николс улыбнулся впервые за всё время пребывания здесь – бледно и одними губами:
– Вы врать не умеете...

Рауль что, железный?!
Нет, он, конечно - кругом прав. Если б не капитан Керли с его ратной доской, Конрад бы сейчас нарезал круги по залу – что крайне глупо. И подозрительно.
Но Рауль невозмутимо делает ход за ходом, планомерно двигая фигуры по доске - и Эверрату волей-неволей приходится капитану отвечать. А ох как хочется вместо этого... Пойти вместе с Анри, чтобы, если понадобится - прикрыть ему спину. И лично дать в морду Сержу, как только тот попадется Конраду в руки!
В то, что Кридель сбежал, Эверрат не верил. Именно поэтому и "дать в морду", а не "прибить на месте". Шансы на побег они Темный знает сколько раз еще в тюрьме обсуждали - не настолько же Серж дурак! А вот то, что этот идеалист в какую-нибудь историю вляпался!..
Это ж надо умудриться – сначала спасти редкую мразь, потом – продолжать это защищать, и напоследок – отправиться шататься в одиночку по незнакомому городу с чужой "вольной"!
Нет, как только Анри Криделя притащит - Эверрат тут же познакомит Сержеву морду со своим кулаком. Быстро, пока не оттащили. Потому что – давно уже руки чешутся!
– Рауль, если с Анри что-нибудь... – начал Конрад.
– Осада, – равнодушным голосом ответил Керли, двигая "конницу" к вражескому "монарху".
Действительно. Чего зря спрашивать? Если Анри и Вальден не вернутся - расстреляно будет уже девять человек. И сам Рауль - добровольно в их числе. Конрад искренне уважал его за это, но сам предпочел бы тянуть жребий. Умереть, заслонив собой Анри – это да. Но подполковник не дал себя прикрыть, он ушел без Конрада.
Сейчас от них уже ничего не зависит. Кости брошены, игра идет. Без них! Без Эверрата!
Конрад ни секунды не сомневался – маскарад Анри и Вальдена никого не обманул. Центурион знает их в лицо. Просто предпочел "не узнать". Чувствует вину перед Тенмаром за то, что выпустил Сержа - вот и всё. Почему бы не помочь узникам, формально не нарушив при этом правил?
– Кор, осада, – Рауль двинул "регента" на середину доски, загоняя Конрадова "монарха" в угол.
Эверрат ошалело встряхнул головой. До боя - меньше часа. Где-то в жаждущей гладиаторской крови Сантэе Анри в компании Жана Вальдена ищет круглого дурака Сержа Криделя. В казарме ждет смерти подколодная змея Роджер Ревинтер-Николс, которого пока запрещено убивать. Под кроватями валяются двое связанных, раздетых догола рабов-уборщиков. В соседнем зале дожидаются "запасные" – Андре Мори и Рене Соньер. Всё хорошо. Лучше не бывает!
Да еще это дурацкое облачение! Ну кто придумал, что гладиаторы должны драться в столь кретинских набедренных повязках, еще более кретинских золоченых плащах за плечами и золотых же шлемах с разноцветными султанами?! Того, кто ввел для них подобную форму, заставить бы самого так походить!
Несмотря на весь кошмар ситуации, Конрад едва не расхохотался, представив себе в этом Кровавого Пса. Хотя нет – лучше Тита Виллия!
И как бы не забыть еще перед выходом этот змеиный шлем напялить! Хотя наверняка церберы проследят.
Кстати, а с чего это Конрад вообще решил, что ему дадут тянуть жребий? Скорее всего, их просто задержат в амфитеатре. А ваза с камешками будет только для оставшихся пяти...
– Рауль! – Не хочется напоминать, но придется.
– Триумф. – "Флот" угрожающе поплыл к "монарху" Конрада. Только-только (как Эверрату показалось – удачно) поменявшемуся местами с "кардиналом"…
Лейтенант и сам удивился, что еще способен думать о "ратниках". Но Рауль играет не хуже, чем вчера, позавчера и год назад. Не сдаваться же! И не проигрывать... И не ныть на плече у друга, в конце концов!
– Рауль, если что... – Конрад постарался произнести это как можно беспечнее. Кажется, получилось. – Мы ведь четверо точно умрем?
– Точно может знать Творец. Милосердный и вездесущий. – "Регент", кочергой "конницы" перескочив вражеских «смертников», ловко приземлился через клетку от вражеского "монарха". – А вот твой "король" точно умер. Смерть. – Одним наклоном длинношеего "регента" капитан Керли сбил фигуру побежденного правителя в лежачую позицию.
– Рауль, я серьезно!
– Скорее всего - да.
– Мори и Соньер знают?
– Конечно. – Рауль смёл фигуры с доски и методично взялся расставлять их вместо побежденного. – Но я бы на твоем месте не спешил записывать себя в покойники.
Ну ладно - не ныть же! Сам ведь хотел умереть за Анри. Горькая ирония судьбы – ни сам Конрад, ни Мори с Соньером сегодня вообще не должны были драться. "Черный камень" вытянул лишь Керли... но ему вряд ли от этого легче. Будем надеяться, Кевин когда-нибудь простит себя. Старая рана могла открыться у любого, а Анри ни одного из них не пустил бы на ринг в таком состоянии.
– Рауль, подожди немного, – в кои-то веки серьезно попросил капитана Конрад. – Я должен кое-что сделать...

Если кому и можно доверить такое, то именно Крису. И как раз его Конрад предпочел бы в эту историю не втягивать. Но – куда денешься?
– Крис, в эти Октавианы ты должен выйти в город. Обменяйся с кем-нибудь, но выйди! У Рынка Рабов найдешь табор банджарон. Это срочно, запомни! Скажи, что тебе нужна банджаронка по имени Звезда. И только ей лично скажешь, что со мной случилось. Это вопрос жизни и смерти, понятно?! И моей любви!
– Да, конечно! – Конрад ждал, что Крис будет возражать, не в силах думать о смерти брата. А Кристиан стиснул зубы и выдержал! – Кор, я обещаю, – твердо выговорил тот, – я... клянусь! – И вот теперь губы у братишки всё-таки дрогнули... А ему нельзя!
Криса ждет сюрприз, но если не он, то никто. Звезде самой к гладиаторским казармам приходить нельзя!
А вот теперь можно и умирать!
Эверрат успел вовремя. Солдаты пришли, когда Рауль двинул первого "смертника" новой партии.
Человек пятнадцать – для «охраны» четырех гладиаторов. Впору возгордиться.
– Вас двое, где еще два воина? – выдал дежурную фразу центурион, самолично выпустивший три часа назад этих "двух" переодетыми в рабов-уборщиков. Впрочем, где они сейчас – он действительно не знает.
– Они, наверное, задержались в таверне. Возможно, подойдут прямо к амфитеатру. – Рауль отодвинул доску. Излишне резким жестом. Первым резким за эти три часа. – Если нет – их заменят запасные. Как и положено традицией, они ждут в соседнем зале.
Да, ждут. В повязках, плащах и с пернатыми шлемами наперевес!
– Носилки готовы, – чуть наклонил голову центурион. По его знаку двое солдат потащились за Андре и Рене, а Рауль, подхватив за основание султана свое раззолоченное уродство, кивнул Конраду:
– Идем!  
И, не оборачиваясь, строевым шагом направился к выходу. Эверрат – за ним, стараясь не отставать.
Следом, щурясь на багровое заходящее солнце, бредут Мори с Соньером - уже в шлемах. От отражающихся в золоте солнечных бликов рябит в глазах. Как зимой – когда от ослепительного солнца невыносимо искрит снег…
Забудь, Эверрат – в Квирине не бывает снега. И нормальной зимы – тоже.
Рабы-носильщики привычно ждут - с чудовищными носилками наготове. Открытыми – для удобства жадных глаз плебса.
Конрад с гораздо большим удовольствием проехался бы верхом, но кони положены только приличных размеров эскорту. Призванному защищать гладиаторов то ли от толпы, то ли от искушения удрать. Сбежишь тут, как же, когда за это!.. Эверрат едва не прокусил губу.
Интересно, а императорская преторианская гвардия больше, чем гладиаторский конвой? Наверное. Ведь стоит туда кому-то попасть – и он с собой тащит и всю родню. А император послушно подписывает патенты. Целая плеяда императоров – один за другим. И никого из них это не спасло.
Носилки плавно поднялись над головами рабов. "Героям дня", а точнее - "вечера", полагается проплывать над толпой. В "боевых костюмах" и не менее "боевых" головных уборах. А в идеале – еще и в церемониальных шлемах. С крыльями! И с гордо вскинутыми к небесам золочеными копьями в крепких руках.